Через несколько минут, едва я снова приступила к ужину и развела яйцо для гренок, снова зазвонил телефон.

— Мам? Привет, — я всегда улыбалась, когда слышала мамин голос, энергичный, порой до сбивчивости, и всегда громкий. — Да я же была у вас недавно, какие новости?.. всё нормально… нет, Триса нет дома пока, а я занимаюсь ужином… да, обедом то есть… годовщина? Конечно, помню, а что?… Ну, мам, я не знаю где лучше… так я и сказала, что за подарок, — я снова улыбнулась.

Когда звонит мама, разговор обычно коротким не получается. Вот папа никогда сам не звонит, но, если его пригласить к телефону, о чём‑нибудь он поговорить тоже не против, хотя заметно, что в этом мастерстве он порядком отстаёт. Отвечая на вопросы, и не зная, что посоветовать, привычно прислоняюсь к доске спиной и бросаю взгляд в зеркало. Вернее на зеркало. В такие минуты я смотрю не на отражение, а на стекло и раму. Чёрные пятнышки старины на самой поверхности, а дерево пообтёрлось, лак виден только в некоторых углублениях… родителей Тристана нет в живых уже. Мать умерла давно, а отец недавно. Я видела его всего один раз, когда мы летом, после того как расписались, поехали вместо медового месяца на неделю в его родной городок. Тристан не уставал уговаривать его переехать, но тот никогда не соглашался. Я смотрела на вещь, единственную, олицетворявшую родителей Триса, и мне становилось и грустно и радостно одновременно. Меня горько трогало за душу ощущение его потери и остро просыпалось счастье, что в данный момент я разговариваю с мамой, или с папой. Слышу их живые голоса.

Суп уже давно сварился и начал потихоньку остывать, гренки я пожарила. Время подходило к четырём, начинало хотеться спать, и я решила подождать до четырёх ровно. Если Трис не придёт, поем одна и лягу.

— Может это он? — буркнула я, выходя в прихожую на очередной звонок телефона. — Алло?

— Грэтт? — незнакомый мужской голос.

— Да.

— Рад знакомству.

— Спасибо. Только вы не представились.

— Я Нил, Трис просил меня позвонить по поводу работы.

— Понятно, — я взялась за карандаш, — его пока нет, что‑нибудь передать?

— Ещё не пришёл? Но я и с вами могу обсудить детали, вы ведь вместе работаете?

— Нет… вернее… А что вас интересует?

— Он сказал, вам человек нужен.

— Нужен, но…

— Что за работа?

— Сразу и не объяснишь. И не по телефону.

— Значит надо встретиться.

— Конечно, всё только при личной беседе.

— Когда? Где?

— Если вы начали этот разговор с Тристаном, то он вам всё и будет объяснять. Куда перезвонить? Я передам, когда он будет дома.

Нил продиктовал номер. Мы попрощались, и за рядом цифр я написала "Сыщик" и поставила огромный знак вопроса. Неужели нашли?

Трис появился тихо. Из прихожей не раздалось ни слова, дверь закрылась мягко, и разувался он тоже так, чтобы не производить много шума. Понятно, что в начале пятого я уже могла спать, и всё объяснимо, если представить, что это, к примеру, два часа ночи.

— А, ты не спишь?

— Угу, — я пила чай после ужина, а Трис босиком вплыл на кухню, стараясь не наступать на самые скрипучие доски. Увидев меня, расслабился.

— Что так, поздно ведь?

— Звонки отвлекали. Сначала по работе, потом мама звонила, напоминала про празднование их годовщины. И Нил просил перезвонить. Ты нашёл Сыщика?

— Думаю, что да.

— Как? — пока он мыл руки, я налила суп и снова достала из холодильника сметану. — Чай будешь? Горячий.

— Буду. Я Нила сегодня утром встретил, когда на работу шёл, мы не виделись, наверное, лет сто. Учились вместе в архитектурном. Ещё по тому времени помню, что парень толковый. После окончания уехал куда‑то, поговаривали даже, что на другой континент, и где‑то с полгода назад вернулся, — работу ищет.

— Но в нашем агентстве денег никто никому не платит. Мы его проблему не решим.

— Да, но мне кажется он наш человек. А с официальной работой тоже можно что‑нибудь придумать… так, ему же перезвонить надо.

Тристан, едва сев на стул, вскочил и скрылся в дверном проеме. Я вздохнула, сожалея о том, что и так всё остывшее, а ещё через несколько минут либо придётся разогревать, либо вкус моего скромного шедевра не прочувствуется в полную силу.

— Там бумажка с телефоном на доске!

— Вижу.

Подслушивать или участвовать в разговоре я не стала, помыла свою чашку с тарелкой, а когда Трис вернулся, то сообщил, что Нил будет здесь через час:

— Ты иди спи, а я, когда он придёт, всё ему сам расскажу.

— Всю ночь просидишь, а на работе варёный будешь.

— Нормально.

Прихожая наша имела один арочный проход в тамбур с ванной и туалетом, один поворот на кухню, входную дверь и две двери в комнаты. Я постояла немного возле своей, не торопясь входить, а задержалась взглядом на куске стены, — как раз между зеркалом и шкафом, и впервые подумала о том, что туда можно повесить картину. Свою картину, допустим, недавно нарисованный портрет. Представив всё это наглядно, поняла, что Тристан на это ни за что не согласится.

Из кухни донесся легкий шум воды, и все мои прежние печали и размышления о пропаже творчества, ушли на задний план, — ведь я и так счастливый человек. Когда тот, кто живет с тобой рядом, не шумит, заботясь о твоем сне, это говорит больше, чем любые слова.

Глава 10.Поиски

— Да, но куда это годится? — шептал Вельтон.

— Ой, да кончай, не верю я, что всё так и было. Слушать противно, — в тон ему отвечала Зарина и, подтверждая свои слова, вернулась к своему столу.

Вельтон сегодня затравил уж совсем необычную историю о том, как когда‑то он, будучи в походе, пошёл в сосновую рощу хворост собирать. Там его град настиг, пришлось под ветками очень старой и раскидистой сосны прятаться, а сверху вдруг женский смех раздался. Поднял Вельтон голову и увидел, что на нижних ветвях черноволосая девушка сидит, и рукой его манит… что дальше было, ему рассказать не удалось. Слушательница ушла, да и другие оставшиеся в холле, повернули головы, как один в сторону второй каморки. Там стихли звуки печатной машинки.

Работала Пуля. Летописец. Наши с ней должности в агентстве были схожи, только я рисовала, а она писала, подчиняясь воспоминаниям того, кто обратился к нам за помощью. Ещё минуту спустя она и Анна вышли, и у Пули в руках рулончиком скрутились несколько печатных листов.

— Спасибо…

Вельтон помог Анне одеть пальто и вызвался проводить до парадной, чтобы не так было страшно по тёмной лестнице спускаться. А когда вернулся, на столе у него уже лежали и мои рисунки, и история самой Анны, осталось только всё подшить к одной папочке и передавать Сыщику.

— Ну? И где же Тристан со своим обещанным другом? — воззрился на меня Архивариус, хотя я не раз уже за сегодняшнюю ночь успела повторить, что придут они, как только поговорят.

— Завтра уже нужно идти на поиски, завтра. Анне я сказал, чтобы приходила через два дня. Должны успеть.

Через полчаса, закончив составлять папку с историей Анны, Вельтон пытался возобновить рассказ своей истории, но Зарина и я попросили его прочитать какой‑нибудь отрывок из напечатанного Пулей. Вельтон пообещал, что больше никогда и рта не раскроет, и мы его ещё вспомним, когда придет время сидеть по ночам без дела и слушать скучную старую радио волну.

— "В больничной палате все железные сетки кровати были жутко скрипучими, и потому вскоре мы придумали игру…"… О — о-о! Добрый вечер!

Незнакомец возник в дверях, и за ним замаячила более высокая фигура Тристана. Мужчина поздоровался, а Трис представил:

— Знакомьтесь, — Нил. Мой старый друг и, возможно, наш новый коллега по цеху.

— Очень приятно.

Пока знакомились, я придирчиво всматривалась в новенького, пытаясь проверить свою проницательность и с ходу определить, — Сыщик он или нет. Русоволосый, подтянутый, с открытым лицом. На первый взгляд, ровесник Триса, но впечатление создавал более моложавое, наверное, из‑за молодёжного стиля одежды и какой‑то беззаботности и веселости в улыбке. Стрижка короткая, еле заметное колечко серьги в ухе, байковая рубашка на выпуск подолом торчит из под куртки. Мне Нил понравился. Его ничего не смутило здесь, — Вельтону он пожал руку, дамам, в том числе и мне, тоже, только ладонь обхватив двумя руками.